В Башкирии – небывалый скандал с экстремистами. На скамье подсудимых оказались начальник отдела закупок казенного учреждения при правительстве Башкирии Айвар Хабибуллин, журналист главной уфимской муниципальной газеты «Киске Уфа» Азамат Абуталипов. Их признали виновными в организации деятельности экстремистского объединения «Нурджулар» (запрещена в России). Если вкратце – они мечтают создать исламское государство во главе с Турцией и вывести из состава России все тюркские республики.
Это не террористы, никого взрывать не собирались. Но экстремизм – как легкие наркотики. До тяжелых – всегда рукой подать…
Хабибуллин и Абуталипов получили по четыре года условно, плюс им запретили заниматься преподавательской деятельностью. От Хабибуллина в правительстве быстро открестились:
– Он и не чиновник вообще-то юридически. Это отдел закупок так называемого Хозяйственное управления…
Но это формальности, по сути Хабибуллин работал в Белом доме. Он даже значится на сайте главы республики в разделе «Управление делами администрации».
Журналиста Абуталипова на работе хвалят:
– Хороший, интеллигентный парень, работал года два, про историю башкир много писал. А потом уволился, и мы его потеряли. Теперь он где-то в деревне скрывается после этой шумихи.
И вот ведь какая страшная особенность: обычно в экстремисты вербуют малограмотных деревенщин, но тут другая история. «Нурджулар» нужна элита, лучшие умы. Все «нурсисты» – молодые, образованные, подающие надежды. Есть семьи, дети. Говорят складно. И почти всех завербовали в студенческие годы – как выяснилось, в «Нурджулар» вообще заманивают со школьной скамьи. Так удобнее мозги промывать.
СЕКТАНТЫ У ШКОЛЬНОЙ ДОСКИ
В «нулевых» годах в Башкирии разразился скандал вокруг башкирско-турецких лицеев, которые местное министерство образования с помпой открывало вместе с зарубежными партнерами – фирмой «Серхат». Партнеры были сказочно добры и почти полностью спонсировали работу интернатов.
Открыли их сразу аж четыре. Учили детей с 7 по 11 классы, проживание, питание – все бесплатно. Брали только лучших из лучших, завлекали углубленным изучением языков, физики, математики и бесплатными поездками в Турцию на каникулы. В качестве выпускного экзамена по английскому сдавали TOEFL (с этим тестом можно поступать в заграничные вузы). Преподаватели – сплошь турки и американцы.
Но все это оказалось неспроста – выяснилось, что детям там внаглую проповедовали экстремистские идеи. По сути – на глазах у всех выращивали элиту, зараженную радикальным исламом.
Директоров и учителей в этих лицеях назначали турецкие благотворители. А еще выпускники лицея должны были отдавать часть зарплаты в общий фонд – так сказать, на развитие идеи.
– В интернате я провел несколько лет. Я еще застал последних турков, – рассказывает один из бывших учащихся лицея (он попросил не называть его имени). – Качество образования и правда было на высоте. Математика, физика, химия и биология нам преподавалась на английском языке. При этом учиться приглашали ребят из деревень, все практически бесплатно, платили только за питание – порядка 1000 рублей в год. И даже если родители понимали, что на ребенка оказывается какое-то давление, то они просто закрывали на это глаза: учат ребенка, дорогу в жизнь дадут – и слава богу.
– А как велась пропаганда?
– К детям приглядывались с самого начала. Перед поступлением в лицей у семиклассников проходит «неделя» адаптации: живешь в лицее, играешь, общаешься – а педагоги смотрят и проводят негласный отбор – кто более внушаем, кто лучше идет на контакт. Разговаривали со школьниками тет-а-тет, чтобы понять: можно его использовать или нет. А обработку начинали уже с классов постарше.
Существовала традиция, когда педагоги вместе с воспитателями приезжали в гости к родителям учеников. Гости – делегация из воспитателей-турков, учителей, а с ними еще бывал представитель администрации лицея – тоже турок (кто он был, оставалось загадкой) – смотрели, как живет семья, общались с родителями, задавали вопросы: «Где работаете, на заводе? А что производит завод?». И подобное.
В лицее воспитатели устраивали чаепития на 5-10 мальчишек, зачастую присутствовал классный руководитель – тоже турок. Разговаривали на разные темы, например, о здоровом образе жизни, о семье, о вреде спиртного и курения, втирались в доверие. Слышал, что некоторые ребята в старших классах уже читали намаз.
Потом, когда началась травля на лицей, в газетах писали, что за двойки заставляли молиться на коленях по два часа. У нас такого не было, но в принципе допускаю – преподаватели очень разные, кто-то мог и такое учудить.
В 2003 году на турков ополчились власти – поняли, что дело пахнет экстремизмом. Даже уголовное дело возбудили – но педагоги остались в стороне, их просто депортировали. Иностранцев выгнали, из «башкирско-турецких» лицеи переименовали в просто «башкирские» и посадили на бюджетное довольствие.
«ЭТО ХУЖЕ, ЧЕМ НАРКОМАНИЯ»
Но к тому времени из лицея выпустились сотни молодых людей. Адепты «Нурджулар» продолжали работать уже со студентами.
– Твоя жизнь расписана с момента, как ты попал к ним, – рассказывает бывший ученик лицея. – Пройдя первоначальную обработку в лицее, поступаешь в вуз, во время обучения живешь на квартире, где тебя продолжают обрабатывать. Летом некоторых студентов отправляли в Турцию, в Америку – вроде как в качестве поощрения. При этом выбирали не самых умных, а самых послушных: кто следовал всем правилам.
Схема вербовки до гениального простая: студентам без жилья предлагают пожить на квартире. Кто же откажется от такого? С меня, например, брали всего 1500 рублей за жилье и 1000 за продукты. Считай, бесплатно. Но это ловушка.
– А что это за квартира была? С какими порядками?
– Мы, 4-5 студентов жили в «трешке». Был также старший (тот, чья вербовка была самой успешной), его следовало слушаться. В квартире –строгая дисциплина, назначались дежурные: готовили на всех, убирали.
Первые 1-2 месяца на новичка не давят. Но ты видишь, как старшие читают намаз, было много религиозной литературы, на кухне – постоянно разговоры о религии. Я редко присутствовал, каждый раз пытался сбежать оттуда.
Интересна иерархия: ты общаешься с ребятами, с кем живешь на квартире, а кто стоит выше – даже не представляешь. На них, кстати, возлагалась львиная доля расходов. При этом нужно было выполнять все их указания. Даже жен выбирают старшие – причем, не со стороны, а с таких же женских конспиративных квартир.
– Ого… Жестко.
– Да. Мне было тяжело выбраться из этого ада. Проблема в том, что уже сформирован специфический круг общения, и когда пытаешься уйти оттуда – теряешься. Куда идти, что делать? Я после ухода 2-3 года в себя приходил – словно вдруг в вакууме оказался. Это хуже, чем наркомания и алкоголизм.
Я смог выбраться благодаря семейным обстоятельствам. Но некоторые еще при мне встали на путь радикального ислама: отрастили бороды, один уехал в Египет, другой попал в Европу, а оттуда тоже куда-то махнул, вроде бы в Сирию. Больше я о них не слышал, они пропали…
КОММЕНТАРИИ
«В этой системе крутятся миллиарды»
– После встряски в 2002-2004 годах, когда многих турков депортировали и официально запретили эту заразу, они просто начали адаптироваться к новым условиям, – рассказывает руководитель Ассоциации студентов и аспирантов Башкортостана в Москве и Санкт-Петербурге Азат Бадранов. – «Нурджулар» – это огромная империя по всему миру, в которой крутятся миллиарды. Среди ее представителей – бизнесмены, педагоги, госслужащие.
Целью этой организации, известной в России как «Нурджулар» (сами себя они называют «Хизмет», а в Турции известны как FETO – Террористическая организация феттулахистов), является создание всемирного «нурсистского» халифата, посредством перманентного захвата целых государств – через продвижение своих людей в верхние этажи власти.
Для России это чревато сращиванием исламизма с пантюркизмом. Если здраво оценить потенциал этой организации, устроившей попытку вооруженного переворота в Турции, то угроза развала нашей страны по Уральскому хребту не кажется такой уж и неосуществимой идеей.
Причем тех, кто занимает в иерархии место посерьезнее – их не ловят оперативники с запрещенными книжками. Давать показания, ходить по судам и получать сроки – удел низшего звена пирамиды, которые поначалу и не знают, куда они попали.
«Если вас хотят завербовать – это лишь вопрос времени и средств»
– В те годы было много башкирско-турецких связей. После того, как в Турции сбили наш самолет, эти связи во многом ослабли, но интерес у местного исламского населения к Турции остался, – говорит представитель Совета государственно-конфессиональным отношениям при Главе РБ Руслан Карамышев – Сегодня индикатор конфликтности в мусульманской умме выше, чем три года назад, но индикатор опасности ниже. Почему? Потому что часть радикалов, горящих желанием построить халифат, уехали в Сирию, и большинство, скорее всего, уже не вернутся.
– Ну а есть шанс вернуть тех, кто еще окончательно не переметнулся на сторону зла?
– У нас в России немного психологов, профессионально работающих с жертвами таких организаций. Специалисты говорят: если человек хотя бы год пробыл в таком кругу, необходимо не меньше 3 лет, чтобы вернуть его к нормальной жизни. И еще: если вас хотят завербовать – это лишь вопрос времени и средств. Обычному человеку очень тяжело противостоять профессиональным вербовщикам.
Роскомнадзор воюет с экстремистскими сайтами, но это борьба с ветряными мельницами. Фильтры надо ставить в голове: а это образование и воспитание на уровне семьи. Человек начинает интересоваться религией, подобными вещами, когда ему 14-15 лет, и если у родителей нет практики – подростку стоит обратиться к официальному служителю религиозной организации: к священнику, пастору или имаму, а не «за угол».
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ
Педагогам дали условные сроки за экстремизм
Кроме бывшего руководителя отдела госзакупок и журналиста приговор за экстремизм вынесли еще троим. Все – педагоги в языковой школе: Шамиль Хуснитдинов, Тимуру Мунасыпову и Айрату Ибрагимову. Их обвиняли в том, что на уроках турецкого и английского они «рекламировали» детям и студентам «Нурджулар».
Мунасыпов и Ибрагимов получили по 2 года условно, а Хуснитдинов – 1 год и 10 месяцев. Впрочем, все фигуранты дела уже обжаловали приговор – не согласны.
Идем в гости к одному из фигурантов дела – Шамилю Хуснитдинову.
Новостройка в центре города, по периметру – красивый кованый забор, входы-выходы – под замком, чужаку не пробраться. Всюду камеры, а на парковке красуется разномастный автопарк иностранного происхождения.
– Мы уже обжаловали приговор, – с порога говорит мне Хуснитдинов, отмахиваясь от жены, тревожно поглядывающей на меня из-за спины супруга: «Шамиль, зачем это? Может адвокату позвоним?».
– В плане наказания?
– Вообще. За себя могу сказать: я ни при чем. Хотя то наказание, что я получил, для меня – как оправдательный приговор. Ведь могли и «закрыть».
– Но дело дошло до суда, есть приговор – значит, есть основания…
– Не знаю. На меня у них ничего нет. Вообще, это решение никого не устроило: прокуратура, кстати, первой подала на апелляцию!(Естественно, будут гнуть в сторону ужесточения наказания – Авт.)
– Вам еще запретили преподавать. Чем будете заниматься?
– Да хоть двор подметать или таксовать, например. А педагогической деятельностью я уже два года не занимаюсь.
– А на что же вы живете все это время? – удивляюсь я, косясь на дорогой ламинат в прихожей.
– А что я могу? Сейчас, в таком подвешенном состоянии? Вот теперь буду думать. Вариантов много…
КСТАТИ
Как сегодня живут бывшие турецкие лицеи
Стерлитамакский лицей-интернат – один из тех, где раньше проповедовали турки. Он работает и сегодня, но уже без них. Фойе заставлено стеллажами с бесчисленными грамотами и кубками, по коридорам курсируют мальчишки в синих пиджаках.
– О, без галстука! Ведь только вчера замечание сделала, – качает головой директор Гульшат Ахметова. – Я, если честно, не понимаю, какие к нам могут быть вопросы. Наш лицей, результаты – все на виду. Скрывать нам нечего. А те люди, которые оказались под следствием, у нас никогда не работали (двое из них учились в лицее – Авт.). Почему так вышло с ними, я не могу сказать.
У детей день расписан по минутам: с утра встали, пошли на занятия, пообедали, потом у них дополнительные занятия, потом самоподготовка, немного свободного времени, а в 22 часа – отбой. Помощники воспитателей приходят к этому времени. А утром детей принимают уже другие. Когда бы они могли успеть пропагандировать?
Мы занимаемся профилактикой, более того, вот (демонстрирует слегка потрепанную брошюрку) – выписываем «Вестник образования России». В одном из номеров был список запрещенных организаций, все учителя в курсе. Как мы можем допустить подобное в школе? Зачем это нашим детям?
Когда я работала учителем в этом лицее, я знала, что некоторые коллеги очень религиозные, но чтобы они кого-то учили этому – не было такого. С другой стороны: я ведь не могу сказать – не ходите в церковь, в мечеть, или еще куда.
А в столице башкирский лицей-интернат вновь преобразовали, в прошлом году его объединили с Республиканским экономическим лицеем. Новое название – Республиканский инженерный лицей-интернат – даже утратило национальную окраску. А так – это по-прежнему профильная школа для «технарей», с углубленным изучением английского.
Теперь принимают в школу не только семиклассников – но также в 8 и 10 классы. И если раньше учащиеся были дети из удаленных районов, то теперь здесь учатся горожане и ребята из-под Уфы.
– От других школ ничем не отличаемся, – говорит директор Фаниль Нуриев. – Учредитель – Министерство образования РБ, поручения и письма которого мы выполняем.
– А какое-то стороннее финансирование получаете?
– Я с 2009 года здесь работаю, за этот период никаких взаимоотношений с фирмами не было. В 90-х годах – да, была фирма «Серхат», которая по всей стране открывала школы… Мы и без этого справляемся: в этом году республика выделила нам 33 миллиона. Запланирован ремонт столовой, поставим на улице спортивные снаряды. Кабинет химии, да и каждый класс оборудован, актовый зал, есть фото- видеостудия. Не жалуемся!